Гейне, «Лорелей»: старая немецкая легенда. Лорелея Лорелея по немецки

Рейн около мыса Лорелей сильно сужает свое течение. В этом месте он очень опасен для судоходства. К тому же именно здесь он очень глубок. Ветер завывает около мыса, а на противоположной стороне слышны звуки водопада.

Название некогда переводилось как "скалы, которые шепчут". Под водой были рифы, которые создавали опасные завихрения течения. Все вместе взятое породило множество кораблекрушений. Молодой романтичный поэт в «Книге песен» в 1823 году поместил балладу «Лорелея». Генрих Гейне был не первым, кто обратился к этой теме. Он ее романтизировал, как требовала эпоха и его личные переживания.

Переводы Гейне

Не единожды и в разные времена к стихотворению Гейне «Лорелей» обращались лучшие русские поэты. В каждом из них можно найти отличия. Лучшим переводом Гейне «Лорелей» считают работу С. Маршака. Но этот выбор - субъективное предпочтение. Автору данной статьи больше нравится перевод баллады Гейне «Лорелей», который создал Вильгельм Левик. Интересно также сравнить подстрочник с переводом. В немецкой поэзии это произведение столь трогательно и музыкально, что стало народной песней.

Тема стихотворения

Кратко расскажем, о чем идет речь у Гейне. Лорелей - прекрасная златоволосая девушка - сидит на высокой скале и поет так, что каждый, кто проплывает мимо нее, невольно бросает весла или парус и начинает внимать ее пению и смотреть, как она расчесывает свои золотые волосы золотым гребнем. В это время воздух прохладен, темнеет… Рейн течет спокойно. Картина так красива, что и читатель, и пловец забывают о коварстве Рейна. Неудивительно, что корабельщик приглядывается к сверканию на вершине скалы и слушает загадочные мелодичные рифмы. Он перестает замечать скалы, а пред ним стоит только прекрасное видение, чьи божественные звуки совсем заставляют его терять разум. Конец всегда один - пловец гибнет. Это, как в первых строфах сказал Гейне, сказка старых времен.

Поэтическими тропами

На русском Вильгельм Левик выбрал амфибрахий. Рифму он использовал перекрестную, как в оригинале. 24 строки у переводчика и 24 строки в немецком стихотворении. Мы начали рассматривать стих Гейне «Лорелей». Наш поэт нисколько не отклонился от Гейне. Лирический герой находится на берегу, и его душа смущена печалью. Ему не дает покоя одна старинная сказка, которую он сейчас расскажет. Поэт чувствует надвигающую от воды прохладу. Вот уже и Рейн уснул во тьме. Лирический герой переходит в другой мир и видит последний луч пламенеющего заката и освещенную им девушку на утесе.

Лорелея

В стихотворении нет действия. Оно все посвящено описанию роковой красавицы. Именно ею, всей в сиянии золота (это слово используется трижды, поставленное рядом, как и трижды повторяет его Гейне), любуется лирический герой, не отрывая взгляда. Ее плавные действия - девушка спокойно расчесывает волосы (эта фраза у Гейне повторяется дважды - Sie kämmt ihr goldenes Haar, Sie kämmt es mit goldenem Kamme) - завораживают покоем.

А волшебная песнь так и льется из ее уст, полностью заколдовывает и пленяет его. И не только его, но и гребца, который забыл о волнах. Сейчас случится трагедия: воды поглотят пловца. Гейне говорит об этом как о событии, которое нельзя предотвратить (Ich glaube, die Wellen verschlingen). Сила пения Лорелеи сокрушает все. Это печально двумя последними строфами подчеркивает немецкий поэт: Und das hat mit ihrem Singen, Die Loreley getan.

Опасный поворот

Песня, полная неведомой силы, так захватывает гребца, что он не видит огромной скалы перед собой.

Он смотрит только в вышину, на прекрасную золотую деву Лорелею. Лирический герой предвидит конец: волны сомкнутся навеки над гребцом. Всему причиной пение Лорелеи.

Почему автора волнует старая сказка

Возможно, потому, что не так давно он пережил крушение своих надежд. Перечитывая Брентано, Гейне встретил образ роковой, помимо своей воли несущей горе, красавицы, который его взволновал. Поэт был влюблен в кузину Амалию, когда жил в Гамбурге, но она не ответила ему. Его переживания вылились в строках баллады. Во времена нацизма книги Гейне пылали на кострах. Была разрешена только «Лорелея», которая воспринималась как народная.

Это стихотворение Генриха Гейне переводилось на русский язык многими авторами, но ни у одного из них
я не встретила полного попадания в размер первоисточника, в том числе и в ставшем классическим переводе
Вильгельма Левика («Не знаю, что стало со мною...»), поэтому решила попробовать свои силы. Оно также
неоднократно положено на музыку, в том числе Ференцем Листом. Но для плейкаста, который я сделала,
чтобы проиллюстрировать совпадение ритма перевода с ритмом стихотворения Гейне, я выбрала исполнение
австрийского певца Эриха Кунца (с хором) на музыку Фридриха Зильхера. Не поленитесь, пожалуйста,
послушать!

ЛОРЕЛЕЯ

Не знаю я, что происходит –
Печалью я пленен:
Из памяти не выходит
Легенда древних времен…

Вечерней свежестью веет,
Покоем Рейн объят,
Огнем на вершине рдеет
Пылающий закат.

Красавица садится
Там на скале крутой,
На плечи ее струится
Волос каскад золотой.

Она золотым гребнем водит
И песнь свою поет,
Что в мир сладких грез уводит,
Забвенье душе дает.

Рейн лодку волной качает,
Гребец слышит песню ту
И рифов не замечает,
А смотрит туда, в высоту.

Не знает, что с лодкой своею
На дне покой обретет,
Что, слушая Лорелею,
Лишь смерть себе найдет…

Подстрочный перевод:

Я не знаю, что это должно означать,
Что я так печален;
Сказка из старых времен,
Она не выходит у меня из ума.

Воздух прохладен, и темнеет,
И спокойно течет Рейн;
Вершина горы сверкает
В свете вечернего солнца.

Прекраснейшая юная женщина сидит
Там в чудесной вышине,
Ее золотые украшения блестят,
Она расчесывает свои золотые волосы.

Она расчесывает их золотым гребнем,
И при этом поет песню;
Это удивительная,
Величественная мелодия.

Пловца в маленькой лодке
Охватывает дикая тоска;
Не смотрит он на рифы,
Он смотрит только вверх, в высоту.

Я уверен, волны поглотят
В конце концов пловца и лодку;
И это своими песнями
Сделала Лорелея.

Немецкий текст:

Ich weis nicht, was soll es bedeuten,
Das ich so traurig bin;
Ein Marchen aus alten Zeiten,
Das kommt mir nicht aus dem Sinn.

Die Luft ist kuhl, und es dunkelt,
Und ruhig fliest der Rhein;
Der Gipfel des Berges funkelt
Im Abendsonnenschein.

Die schonste Jungfrau sitzet
Dort oben wunderbar,
Ihr goldnes Geschmeide blitzet,
Sie kammt ihr goldenes Haar.

Sie kammt es mit goldenem Kamme,
Und singt ein Lied dabei;
Das hat eine wundersame,
Gewaltige Melodei.

Den Schiffer in kleinen Schiffe
Ergreift es mit wildem Weh;
Er schaut nicht die Felsenriffe,
Er schaut nur hinauf, in die Hoh".

Ich glaube, die Wellen verschlingen
Am Ende Schiffer und Kahn;
Und das hat mit ihrem Singen
Die Lorelei getan.

Рецензии

Спасибо большое, Татьяна, и за отзыв, и за уточнение. Вот ведь, нельзя верить всему, что пишут в интернете, - было сказано, что музыка народная. Теперь исправлю. А Вашу статью посмотрю обязательно)))

Мне очень (очень) понравился Ваш перевод "Баркаролы" Шуберта. Читаешь - и мелодия просто в голове звучит. Редко так бывает)) Спасибо.

Да, удалось, но почему-то очень всё долго открывалось. Да, впрочем, я музыку зильхеровской "Лорелеи" знаю отлично. Если будете читать мою статью, то увидите там ссылку на эту же песню с Мирей Матье на YouTube. Мне ее исполнение нравится больше всего.

Не знаю, о чем я тоскую.
Покоя душе моей нет.
Забыть ни на миг не могу я
Преданье далеких лет.

Дохнуло прохладой. Темнеет.
Струится река в тишине.
Вершина горы пламенеет
Над Рейном в закатном огне.

Девушка в светлом наряде
Сидит над обрывом крутым,
И блещут, как золото, пряди
Под гребнем ее золотым.

Проводит по золоту гребнем
И песню поет она.
И власти и силы волшебной
Зовущая песня полна.

Пловец в челноке беззащитном
С тоскою глядит в вышину.
Несется он к скалам гранитным,
Но видит ее одну.

А скалы кругом все отвесней,
А волны - круче и злей.
И, верно, погубит песней
Пловца и челнок Лорелей.

Впервые в журнале "Новый мир", 1951, № 10.

Многочисленные черновые варианты свидетельствуют об исключительной требовательности С. Маршака к своему переводу популярнейшего стихотворения Гейне. В этой работе он как бы вступил в творческое "соревнование" с А. Блоком, Л. Меем, М. Михайловым, А. Майковым и другими. Одно лишь начало перевода имеет около двадцати вариантов.

Помнится, классе в восьмом мы учили наизусть это стихотворение. Тогда я только-только начал открывать для себя красоты поэзии (которую до этого презирал - по молодости); оно мне запомнилось. Потом я перешел в другую школу, где не было немецкого класса. Постепенно весь немецкий у меня из головы улетучился, а вот "Лорелея" осталась. Сейчас разбудите меня посреди ночи, я выдам без запинки:


Ich weiβ nicht, was soll es bedeuten
Daβ ich so traurig bin;
Ein Märchen aus alten Zeiten,
Das kommt mir nicht aus dem Sinn.

Die Luft ist kühl, und es dunkelt,
Und ruhig flieβt der Rhein;
Der Gipfel des Berges funkelt
Im Abendsonnenschein.

Die schönste Jungfrau sitzet
Dort oben wunderbar,
Ihr goldnes Geschmeide blitzet,
Sie kämmt ihr goldenes Haar.

Sie kämmt es mit goldenem Kamme,
Und singt ein Lied dabei;
Das hat eine wundersame,
Gewaltige Melodei.

Den Schiffer in kleinen Schiffe
Ergreift es mit wildem Weh;
Er schaut nicht die Felsenriffe,
Er schaut nur hinauf in die Höh’.

Ich glaube, die Wellen verschlingen
Am Ende Schiffer und Kahn;
Und das hat mit ihrem Singen
Die Lorelei getan.

Heinrich Heine
“Die Heimkehr”, 1823-1824

Один из первых переводов «Лорелеи» на русский язык принадлежит Льву Мею:

Бог весть, отчего так нежданно
Тоска мне всю душу щемит,
И в памяти так неустанно
Старинная песня звучит?

Прохладой и сумраком веет;
День выждал вечерней поры;
Рейн катится тихо, и рдеет,
Вся в искрах, вершина горы.

Взошла на утёсы крутые
И села девица-краса,
И чешет свои золотые,
Что солнечный луч, волоса.

Их чешет она, распевая,-
И гребень у ней золотой,-
А песня такая чудная,
Что нет и на свете другой.

И обмер рыбак запоздалый
И, песню заслышавши ту,
Забыл про подводные скалы
И смотрит туда- в высоту...

Мне кажется, так вот и канет
Челнок, ведь рыбак без ума,
Ведь песней призывною манит
Его Лорелея сама.

1858


Александр Блок в своем переводе стремился достичь максимальной ритмической близости к немецкому тексту. Каждая строка его перевода в точности равна соответствующей строке оригинала, так что мы можем в полной мере оценить все своеобразие немецкой поэзии с ее пульсирующими, постоянно перебиваемыми ритмами:

Не знаю, что значит такое,
Что скорбью я смущён;
Давно не даёт покою
Мне сказка старых времён.

Прохладой сумерки веют,
И Рейна тих простор;
В вечерних лучах алеют
Вершины дальних гор.

Над страшной высотою
Девушка дивной красы
Одеждой горит золотою,
Играет златом косы.

Золотым убирает гребнем
И песню поёт она:
В её чудесном пеньи
Тревога затаена.

Пловца на лодочке малой
Дикой тоской полонит;
Забывая подводные скалы,
Он только наверх глядит.

Пловец и лодочка, знаю,
Погибнут среди зыбей;
И всякий так погибает
От песен Лорелей.

1909

Но больше всех мне нравится перевод Самуила Маршака:

Не знаю, о чём я тоскую.
Покоя душе моей нет.
Забыть ни на миг не могу я
Преданье далёких лет.

Дохнуло прохладой, темнеет.
Струится река в тишине.
Вершина горы пламенеет
Над Рейном в закатном огне.

Девушка в светлом наряде
Сидит над обрывом крутым,
И блещут, как золото, пряди
Под гребнем её золотым.

Проводит по золоту гребнем
И песню поёт она.
И власти и силы волшебной
Зовущая песня полна.

Пловец в челноке беззащитном
С тоскою глядит в вышину.
Несётся он к скалам гранитным,
Но видит её одну.

А скалы кругом всё отвесней,
А волны- круче и злей.
И верно погубит песней
Пловца и челнок Лорелей.


Следующий перевод гораздо слабее; помещаю его здесь исключительно для полноты коллекции:

Что значит, не пойму я...
Тоскою душа смятена.
Тревожит меня неотступно
Старинная сказка одна.

Прохладно. Всё светом вечерним
Таинственно озарено.
Вершины гор над Рейном
Закатное пьют вино.

На троне- прекрасная дева,
А троном- высокий утёс.
Пламенеет колец её жарче
Червонное золото кос.

Расплела золотые косы
И песню поёт она,
Которая неодолимой,
Чарующей силы полна.

Гребца в его маленькой лодке
Та песня зовёт и манит.
Не видит он пенных бурунов,
Он только наверх глядит.

Погибнет гребец неизбежно
В лодочке утлой своей,
Погибнет, пленённый песней
Волшебницы Лорелей.

Н. Вольпин

UPD:

Коллекция переводов пополняется. Удивительно, как одно и то же произведение в чужом языке воплощается множеством отражений.

Не знаю, что стало со мною,
Печалью душа смущена.
Мне все не дает покою
Старинная сказка одна.

Прохладен воздух, темнеет,
И Рейн уснул во мгле.
Последним лучом пламенеет
Закат на прибрежной скале.

Там девушка, песнь распевая,
Сидит на вершине крутой.
Одежда на ней золотая,
И гребень в руке - золотой.

И кос ее золото вьется,
И чешет их гребнем она,
И песня волшебная льется,
Неведомой силы полна.

Бездумной охвачен тоскою,
Гребец не глядит на волну,
Не видит скалы пред собою,
Он смотрит туда, в вышину.

Я знаю, река, свирепея,
Навеки сомкнется над ним,
И это все Лорелея
Сделала пеньем своим

Вильгельм Левик


Беда ли, пророчество ль это...
Душа так уныла моя,
А старая, страшная сказка
Преследует всюду меня...

Всё чудится Рейн быстроводный,
Над ним уж туманы летят,
И только лучами заката
Вершины утесов горят.

И чудо-красавица дева
Сидит там в сияньи зари,
И чешет златым она гребнем
Златистые кудри свои.

И вся-то блестит и сияет,
И чудную песню поет:
Могучая, страстная песня
Несется по зеркалу вод...

Вот едет челнок... И внезапно,
Охваченный песнью ее,
Пловец о руле забывает
И только глядит на нее...

А быстрые воды несутся...
Погибнет пловец средь зыбей!
Погубит его Лорелея
Чудесною песнью своей!..

Аполлон Майков


Кто мне объяснить поможет,
Откуда взялась тоска;
Приходит на ум все тот же
Старинный один рассказ.

Смеркается, холодает,
Лениво бежит волна,
Вершина горы сияет,
Закатом озарена.

На этой горе прибрежной —
Прекраснейшая из дев.
Из уст ее грустный, нежный
И властный летит напев.

Моряк, проплывая подле
И слыша прелестный глас,
Не может быть, чтоб не поднял
На гору и деву глаз.

И тотчас забыв о гребле,
О скалах, о парусах,
Следит за мельканьем гребня
В распущенных волосах.

Не чудо, в итоге если
Поглотит его вода.
Вот сколько от дивной песни
Бывает порой вреда.

Виктор Шнейдер


Ну а это прямо-таки курьёз:

И горюя и тоскуя,
Чем мечты мои полны?
Позабыть все не могу я
Небылицу старины.

Тихо Реин протекает,
Вечер светел без туч,
И блестит и догорает
На утесах солнца луч.

Села на скалу крутую
Дева, вся облита им;
Чешет косу золотую,
Чешет гребнем золотым.

Чешет косу золотую
И поет при плеске вод
Песню, словно неземную,
Песню дивную поет.

И пловец тоскою страстной
Поражен и упоен,
Не глядит на путь опасный,
Только деву видит он.

Скоро волны. Свирепея,
Разобьют челнок с пловцом;
И певица Лорелея
Виновата будет в том.

Каролина Павлова

Хотя, говорят, её переводы Пушкина на немецкий весьма удачны (не могу об этом судить).

ЛОРЕЛЕЯ - прекрасная дева-сирена Рейна, заманивающая своим пением корабельщиков и рыбаков к опасным рифам у скал.

Стихотворение Гейне “Ich weiß nicht, was soll es bedeuten…”, более известное под названием “Лорелея”, написано в 1824 году и ставшее "народной песней" в Германии.

У Гейне образ Лорелея становится символом победной, губительной, равнодушной силы красоты.

Ich weiß nicht, was soll es bedeuten,
Daß ich so traurig bin;
Ein Märchen aus alten Zeiten,
Das kommt mir nicht aus dem Sinn.
Die Luft ist kühl und es dunkelt,
Und ruhig fließt der Rhein;
Der Gipfel des Berges funkelt
Im Abendsonnenschein.
Die schönste Jungfrau sitzet
Dort oben wunderbar;
Ihr goldnes Geschmeide blitzet,
Sie kämmt ihr goldenes Haar.
Sie kämmt es mit goldenem Kamme
Und singt ein Lied dabei;
Das hat eine wundersame,
Gewaltige Melodei.
Den Schiffer im kleinen Schiffe
Ergreift es mit wildem Weh;
Er schaut nicht die Felsenriffe,
Er schaut nur hinauf in die Höh".
Ich glaube, die Wellen verschlingen
Am Ende Schiffer und Kahn;
Und das hat mit ihrem Singen
Die Lorelei getan.

Бог весть, отчего так нежданно
Тоска мне всю душу щемит,
И в памяти так неустанно
Старинная песня звучит?..

Прохладой и сумраком веет;
День выждал весенней поры;
Рейн катится тихо – и рдеет,
Вся в искрах, вершина горы.

Взошла на утесы крутые,
И села девица-краса,
И чешет свои золотые,
Что солнечный луч, волоса.

Их чешет она, распевая,
И гребень у ней золотой,
А песня такая чудная.
Что нет и на свете другой.

И обмер рыбак запоздалый,
И, песню заслышавши ту,
Забыл про подводные скалы
И смотрит туда – в высоту…

Мне кажется: так вот и канет
Челнок: ведь рыбак без ума,
Ведь песней призывною манит
Его Лорелея сама.

Перевод Льва Мея

И горюя и тоскуя,
Чем мечты мои полны?
Позабыть все не могу я
Небылицу старины.

Тихо Реин протекает,
Вечер светел без туч,
И блестит и догорает
На утесах солнца луч.

Села на скалу крутую
Дева, вся облита им;
Чешет косу золотую,
Чешет гребнем золотым.

Чешет косу золотую
И поет при плеске вод
Песню, словно неземную,
Песню дивную поет.

И пловец тоскою страстной
Поражен и упоен,
Не глядит на путь опасный,
Только деву видит он.

Скоро волны. Свирепея,
Разобьют челнок с пловцом;
И певица Лорелея
Виновата будет в том.

Перевод Каролины Павловой

Беда ли, пророчество ль это...
Душа так уныла моя,
А старая, страшная сказка
Преследует всюду меня...

Всё чудится Рейн быстроводный,
Над ним уж туманы летят,
И только лучами заката
Вершины утесов горят.

И чудо-красавица дева
Сидит там в сияньи зари,
И чешет златым она гребнем
Златистые кудри свои.

И вся-то блестит и сияет,
И чудную песню поет:
Могучая, страстная песня
Несется по зеркалу вод...

Вот едет челнок... И внезапно,
Охваченный песнью ее,
Пловец о руле забывает
И только глядит на нее...

А быстрые воды несутся...
Погибнет пловец средь зыбей!
Погубит его Лорелея
Чудесною песнью своей!..

Перевод Аполлона Майков а

Не знаю, что значит такое,
Что скорбью я смущен:
Давно не дает покоя
Мне сказка старых времен.

Прохладой сумерки веют,
И Рейна тих простор.
В вечерних лучах алеют
Вершины дальних гор.

Над страшной высотою
Девушка дивной красы
Одеждой горит золотою,
Играет златом косы.

Златым убирает гребнем
И песню поет она:
В ее чудесном пенье
Тревога затаена.

Пловца на лодочке малой
Дикой тоской полонит;
Забывая подводные скалы,
Он только наверх глядит.

Пловец и лодочка, знаю,
Погибнут среди зыбей;
И всякий так погибает
От песен Лорелей.

Перевод Александра Блока

Кто мне объяснить поможет,
Откуда взялась тоска;
Приходит на ум все тот же
Старинный один рассказ.

Смеркается, холодает,
Лениво бежит волна,
Вершина горы сияет,
Закатом озарена.

На этой горе прибрежной -
Прекраснейшая из дев.
Из уст ее грустный, нежный
И властный летит напев.

Моряк, проплывая подле
И слыша прелестный глас,
Не может быть, чтоб не поднял
На гору и деву глаз.

И тотчас забыв о гребле,
О скалах, о парусах,
Следит за мельканьем гребня
В распущенных волосах.

Не чудо, в итоге если
Поглотит его вода.
Вот сколько от дивной песни
Бывает порой вреда.

Перевод Виктора Шнейдера

Не знаю, что стало со мною,
Печалью душа смущена.
Мне все не дает покою
Старинная сказка одна.

День меркнет. Свежеет в долине,
И Рейн дремотой объят.
Лишь на одной вершине
Еще пылает закат.

Там девушка, песнь распевая,
Сидит высоко над водой.
Одежда на ней золотая,
И гребень в руке – золотой.

И кос ее золото вьется,
И чешет их гребнем она,
И песня волшебная льется,
Так странно сильна и нежна.

И, силой плененный могучей,
Гребец не глядит на волну,
Он рифов не видит под кручей, –
Он смотрит туда, в вышину.

Я знаю, волна, свирепея,
Навеки сомкнется над ним, –
И это все Лорелея
Сделала пеньем своим.

Перевод Вильгельма Левика

Не знаю, о чем я тоскую
Покоя душе моей нет
Забыть ни на миг не могу я
Преданье далёких лет.

Дохнуло прохладой. Темнеет.
Струится река в тишине.
Вершина горы пламенеет
Над Рейном в закатном огне.

Девушка в светлом наряде
Сидит над обрывом крутым.
И блещут, как золото, пряди
Под гребнем ее золотым.

Проводит по золоту гребнем
И песню поет она
И власти и силы волшебной
Зовущая песня полна.

Пловец в челноке беззащитном
С тоскою глядит в вышину.
Несется он к скалам гранитным
Но видит ее лишь одну.

А скалы кругом отвесней,
А волны – круче и злей.
И верно, погубит песней
Пловца и челнок Лорелей.

Перевод Самуила Маршака

Концовка баллады, по верному замечанию Л. В. Гинзбурга, полна не уловленной русскими переводчиками, но очень типичной для поэтики Гейне иронии: «Вот что понаделала своими песнями Лорелея - такой примерно смысл».

БОНУС: