Сколько слов в российском языке. В каком языке больше всего слов

С русским языком можно творить чудеса. Нет ничего такого в жизни и в нашем сознании, что нельзя было бы передать русским словом. Звучание музыки, спектральный блеск красок, игру света, шум и тень садов, неясность сна, тяжкое громыхание грозы, детский шепот и шорох морского гравия. Нет таких звуков, красок, образов и мыслей – сложных и простых, – для которых не нашлось бы в нашем языке точного выражения…

К. Паустовский

Можно ли узнать, сколько слов в русском языке? Для этого следует обратиться к словарям русского языка.

В однотомном словаре С.И. Ожегова представлены около 57 тысяч слов. В четырехтомном словаре, созданном под редакцией Д.Н. Ушакова, указаны более 85 тысяч слов. В семнадцатитомном словаре современного русского литературного языка, изданного Академией наук СССР , располагается 120 480 слов.

В представленных словарях собраны слова литературного языка , языка художественных, публицистических произведений, печати, радио, науки, школы и так далее.

В этих словарях не упомянуты диалектизмы , то есть слова, которые известны лишь в определенных местностях или областях, а также профессионализмы , то есть слова, которые употребляются людьми какой-либо конкретной профессии. Например, не всем понятны слова ведута, дрель, стиратор , но ими свободно пользуются работники искусства. Ведута – это произведение пейзажного жанра, точно передающее вид отдельного города или местности. Дрель – в технологии скульптуры инструмент для вращения сверла, употребляемый при обработке твердых материалов. Стиратор – приспособление для работы акварелью без наклейки бумаги на доску, состоящее из двух рамок, одна из которых входит в другую.

Попытку все слова русского языка собрать воедино предпринял В.И. Даль . В далевском «Толковом словаре живого великорусского языка» представолены более 200 тысяч слов ! Даль трудился над своим словарем 47 лет .

В разговорном языке культурных людей, писателей и поэтов – от 15 000 до 18 000 слов. А тут 200 тысяч! Александр Сергеевич Пушкин , имевший словарь около 20 000 слов , мог выражать самые тонкие душевные переживания. Какую же гамму, какую радугу человеческих чувств, настроений, мыслей может нарисовать народ, обладая несметным сокровищем в 200 тысяч слов! «Русский народ создал русский язык, яркий, как радуга после весеннего ливня, меткий, как стрелы, певучий и богатый, задушевный, как песня над колыбелью… », – писал А.Н. Толстой.

В словаре В.И. Даля , кроме слов литературного языка, собраны многие слова местных наречий, говоров (диалектов).

Далеко не всем владеющим русским языком людям бывают понятны диалектизмы . Так, например, в Псковской области вместо клюква говорят журавина , вместо морковь – баркать , петух – пегунь , большой – боляхный и так далее.

Л. Успенский рассказывал историю о том, что приключилось с мальчиками, которые гостили на каникулах у бабушки в Псковской губернии: «Я знаю двух близнецов – пресимпатичных ребят. Побывав летом в колхозе у бабушки в Псковской области, они вернулись и поразили всех в школе и дома. Стали в своею речь ввертывать великое множество никому ни в Москве, ни в Ленинграде не известных слов» . Неудивительно, что не всем поняли, что мыклыши – это белые бабочки-капустницы , а популяшки – серые ночные мотыльки . «Почему? Потому что там, в окресностях Пскова, люди старшего поколения еще говорят не на обыкновенном русском, общем для всех русских людей языке, а на своем, особом псковском наречии. А оно иной раз сильно отличается от нашей речи. Парень хохочет, рассказывает: «Наша тетя Нюта цудит – со всей комнаты шум в тюшку запахивает ». Кто же может понять, что эта фраза значит: мусор заметает в щелку в полу? Хоть переводи с псковского языка на русский».

Хотя диалектизмы и профессионализмы не входят в общелитературный язык, писатели используют их для речевой характеристики героев , воспроизведения обстановки, среды, где происходит действие.

В Вологодском крае пчела зовется медуницей , вместо слова рассудительный говорят просужий , жадный – солощий , жевать – журбить и так далее.

Так сколько же слов в русском языке? Даже если мы ограничимся общелитературной лексикой, то все равно не сможем ответить на этот вопрос.

«Для всего, что существует в природе, в русском языке есть великое множество хороших слов и выражений» , – сказал К. Паустовский. Словарное богатство языка неисчерпаемо. Русский язык таит в себе такие возможности, которые позволяют говорящим на нем создавать новые и новые слова. Никакой словарь не в состоянии зафиксировать все имеющиеся в русском языке слова.

«Да будет же честь и слава нашему языку, который в самородном богатстве своем, почти без всякого чужого примеса, течет, как гордая, величественная река – шумит, гремит – и вдруг, если надобно, смягчается, журчит нежным ручейком и сладостно вливается в душу, образуя все меры. Какие заключаются только в падении и повышении человеческого голоса!» , – писал Н.М. Карамзин.

Остались вопросы? Не знаете, сколько слов в русском языке?
Чтобы получить помощь репетитора – зарегистрируйтесь .
Первый урок – бесплатно!

сайт, при полном или частичном копировании материала ссылка на первоисточник обязательна.

Сколько слов в русском языке?

На этот вопрос, казалось бы, ответить очень просто. Стоит только обратиться к самому авторитетному из современных словарей.

Учёные-лингвисты, создавшие «Большой академический словарь» в 17-ти томах, зафиксировали 131 257 слов. Как мы видим, ими подсчитано каждое слово, но есть небольшая ремарка, способная на порядок изменить конечное число.

1. Языковедами не были учтены на -о , -е , образованные от , например, безмолвно (от прил. безмолвный ), откровенно (от прил. откровенный ).
2. «Большой академический словарь» включает только слова литературного языка, а это значит, что в нём нет диалектной лексики.
3. В словаре вы не увидите (сегодня их принято считать самостоятельными словами), терминов и неологизмов.
4. В языкознании до сих пор нет точного и исчерпывающего определения, что такое слово, и «виноваты» в этом не учёные-языковеды, а чрезвычайная сложность такого явления, как язык. Именно по этой причине учёными были подсчитаны выборочно все сложные прилагательные с первым компонентом , например, двухрублёвый , однодневный , тридцатидневный .

Но даже если взять во внимание и первое, и второе … и четвёртое, сосчитать все слова современного русского языка никто не сможет, поэтому языковеды и лингвисты пришли к единому мнению: язык в количественном отношении неисчислим.

Но несмотря на все богатство и великолепие русского языка, в нём вы не найдете слов, обозначающих следующие чувства, состояния или ощущения:

侘寂 (wabi-sabi, японский) - возможность или даже умение увидеть прекрасное в несовершенстве, например, в отсутствии головы и рук у статуи Ники Самофракийской или в трещине на Царе-Колоколе.

Tartle (шотландский) - паническое состояние, когда вам нужно познакомить с кем-то человека, а вы не можете вспомнить его имени.

Fond de l’air (французский) - «дно воздуха» (дословный перевод). Выражение принято употреблять в следующей ситуации: на улице лето, светит солнце, и вроде бы пора уже легко одеться, но на самом деле жутко холодно, аж до дрожи.

Lagom (шведский) - не слишком много и не слишком мало, а так, чтобы в самый раз. Аналог русского - «точно, как в аптеке» или «тютелька в тютельку», но, правда, у шведов одна языковая единица.

Myötähäpeä (финский) - чувство, знакомое, наверное, каждому: кто-то сделал что-то дурацкое, а стыдно почему-то за это вам.

Iktsuarpok (язык инуитов) - представьте, что вы у себя дома ждёте кого-то в гости. А этот кто-то не идёт и не идёт. И тогда вы не находите себе места - начинаете выглядывать в окно, выбегать на балкон, потом снова - в окно… Как-то так.

Yuputka (язык ульва, индейцев Гондураса и Никарагуа) - ощущение, когда идёшь по лесу, и тебе кажется, что к твоей коже кто-то прикасается, например, призраки.

Cafune (бразильский, португальский) - нежно проводить пальцами по волосам того, кого ты любишь.

Desenrascanco (португальский) - умение выпутаться из сложной ситуации, не имея при этом ни продуманного решения, ни каких-либо возможностей. Самый приблизительный аналог - «родиться в рубашке», но это несколько другое. В русском языке имеется в виду, когда беда прошла стороной.

バックシャン (bakku-shan, японский) - когда барышня со спины кажется привлекательной, а при виде её лица становится страшно. Думаю, здесь лучше всего меня поймут мужчины.

Ilunga (южно-африканское Конго) - человек, который может понять и простить в первый раз, снисходительно отнестись во второй, но в третий раз, если ты его подставишь, - мало не покажется.

Mamihlapinatapai (яганский язык, кочевые племена Огненной Земли) - взгляд, которым люди обмениваются и осознают, что оба хотят одного и того же, но никто не решается начать первым.

Oka (язык ндонга, Нигерия) - если будучи в Нигерии раньше времени объедитесь лягушками, в данном случае, до сезона дождей, то именно это с вами и случится. Oka - затруднённое мочеиспускание. Помните, «Мы лягушками нынче объелись, и у нас животы разболелись!» - тоже, видимо, до сезона дождей лопали.

Kaelling (датский) - видели женщин, которые стоят около песочницы, во дворе, в парке или супермаркете и орут как блаженные на собственных детей? Так вот. Датчане называют их именно так.

Kummerspeck (немецкий) - «бекон горя» (дословный перевод). Обозначает состояние, когда вы начинаете сверх меры есть всё подряд, чтобы заглушить депрессию.

Glaswen (уэльский) - неискренняя улыбка, когда человек улыбается, а ему совсем невесело или, скажем, не до веселья в этот момент.

Koyaanisqatsi (язык индейцев Хопи, США) - «природа, потерявшая баланс и утратившая гармонию» или «стиль жизни, настолько сумасшедший, что это противоречит самой природе». Скажем так: исчерпывающая характеристика жизни современного человека в мегаполисе.

Tingo (паскуальский, Океания) - брать взаймы у друга деньги или вещи, пока у того вообще ничего не останется, кроме голых стен.

Sgiomlaireachd (гэльский, древнейший язык Шотландии) - раздражение, которое вызывают люди, отвлекающие от еды, когда ты безумно голоден.

Nakakahinayang (тагальский, Филиппины) - чувство сожаления, которое испытываешь от того, что не смог воспользоваться ситуацией или предоставленными возможностями, потому что побоялся рискнуть. А у кого-то всё получилось, как надо.

L’esprit d’escalier (французский) - «дух лестницы» (дословный перевод). Чувство, которое испытываешь после разговора, когда была возможность сказать многое, а хорошо сформулировал или вспомнил об этом только сейчас. Одним словом, поздно дошло, что и как нужно было говорить.

Rwhe (язык тсонга, разновидность банту, Южная Африка) - голым в нетрезвом состоянии упасть на полу и заснуть.

חוצפה (chucpe, иврит) - шокирующее, циничное и наглое поведение, которое формально неоспоримо.

Backpfeifengesicht (немецкий) - физиономия, по которой, ой, как чешутся руки заехать. Ближайший аналог в русском языке - «просит кирпича».

눈치 (nunchi, корейский) - искусство быть не backpfeifengesicht, а человеком, вежливым и тактичным. Это тот, кто поймёт настроение собеседника и с уважением его выслушает. Близкий аналог - интеллигент.

P. S. Скрупулезные статистические данные давно известны: в русском языке более полумиллиона слов.

Язык в количественном отношении неисчислим

На вопрос, казалось бы, ответить очень просто. Достаточно обратиться к самому авторитетному из современных словарей - Большому Академическому Словарю в 17-ти томах . БАС - так неофициально именуют это издание филологи; титульное же его название "Словарь современного русского литературного языка".

Здесь нелишне вспомнить, что в 1970 году этот труд был отмечен Ленинской премией. К сожалению, с первого дня появления на свет он стал библиографической редкостью, и сегодня менее известен и доступен рядовому читателю, чем знаменитый, но несколько устаревший словарь Даля. Так вот, в Большом Академическом Словаре зафиксировано 131 257 слов.

Число, как видим, точное, но ответ на поставленный вопрос не то чтобы неточен или неполон - он условен и требует слишком многих оговорок, которые способны на порядок изменить это число.

Так, указанное количество может "подрасти", если считать наречия на -о, -е, образованные от качественных прилагательных, вроде откровенно (от откровенный), безмолвно (от безмолвный), - они приводятся в словаре не самостоятельными единицами, а в статьях при исходных прилагательных.

Но это еще, так сказать, цветочки… Как указывает само название словаря, он включает только слова литературного, то есть нормированного, языка.

Между тем, общенародный русский язык богат огромным числом бытующих до сих пор в сельской местности и не учтенных полностью ни одним словарем диалектных слов , вроде вологодского нухрить в значении искать или существительного потка (птичка), бытующего в вятских селах, и т.д.

Конечно, огромное богатство диалектной лексики (но опять-таки далеко не исчерпывающее!) отразил словарь Даля , составленный в позапрошлом веке. Всего в нем более 200 тысяч словарных единиц. Существуют и современные словари русских диалектов, выпущенные в той или иной области.

Однако если диалектизмы не свойственны литературному языку (за исключением художественной речи), то в нем весьма часто используются слова другого типа, которые вы тоже не найдете в общих толковых словарях, даже самых полных. Это термины, собственные имена, неологизмы и некоторые другие разряды слов.

Возьмем обычную газетную фразу: "Создал этот уникальный учебник по компьютерной оптике коллектив сотрудников Института систем обработки изображений РАН во главе с известным ученым". Здесь все слова общепонятны и общеупотребительны.

Однако в Большом академическом словаре отсутствует сокращение РАН (аббревиатуры лингвисты признают сегодня самостоятельными, отдельными от расшифровки словами, кстати, существуют специальные словари сокращенных слов), а также прилагательное компьютерный, которое, впрочем, как и исходное существительное компьютер, просто не могло попасть в словарь, созданный около полувека назад.

Новые слова, появившиеся в русском языке за последние десятилетия, особенно связанные с бурными изменениями в общественной жизни 90-х годов, должно было отразить 2-е издание Большого академического словаря в 20-ти томах. Но… после 4-го тома, вышедшего в 1993 году, дело заглохло.

Особая область лексики - терминология - обозначение научных и технических понятий. Они известны и употребляются только среди специалистов той или иной научно-технической отрасли. Вряд ли кому-то знакомы, например, такие слова, как зигнелла - вид водоросли (бот.), изафет - вид словосочетаний в некоторых языках (лингв.) и т.п. Все термины, употребляемые в нашем языке, один человек знать не может в принципе - из-за их громадного количества. Каждая наука, техническая отрасль выработала свою терминологию, состоящую подчас из десятков тысяч единиц.

Представьте, например, сколько их содержится в многотомной медицинской энциклопедии!

Собственные же имена существительные составляют такой лексический пласт общенародного языка (носящий специальное название - "ономастика"), который, видимо, не поддается даже приблизительной количественной оценке. В самом деле, сколько, скажем, в Российской Федерации городов и сел, рек и озер, местностей и гор? Общеизвестными, как и в любой другой стране, являются названия более или менее крупных географических объектов (Волга, Урал, Париж, Сена) - они образуют лишь малый процент всей топонимики. Львиную же долю составляют топонимы, употребляемые местными жителями на ограниченной территории, где нередко овраг или ручей, бугор или роща имеют собственное имя. Например, в Самарской области есть село Молгачи. Если жители употребляют в речи "был в Молгачах", "я из Молгачей" , значит, оно входит в русский язык, причем независимо от происхождения! А сколько космических объектов имеют собственные наименования - так называемые астронимы!

Есть и еще одно существенное замечание. В языкознании вообще нет точного и исчерпывающего определения, что такое слово.

"Виновны" в этом не ученые-языковеды, а чрезвычайная сложность такого явления, как язык. Простой пример: идти и шедший - два слова или разновидности одного? Так же: дом и домишко? Вопрос не так-то легко разрешить. Ведь если считать отдельными словами все причастия (шедший), деепричастия, формы субъективной оценки (домишко) и другие образования и включить их в словарь, он может так разбухнуть, что один его экземпляр не поместится, пожалуй, в комнате средних размеров. Преувеличение? Тогда попробуйте сами прикинуть количество так называемых потенциальных слов, которые не являются устойчивыми единицами языка, а возникают в речи по потребности и в то же время внешне очень похожи на те, которыми мы обычно пользуемся. К ним, в частности, относятся сложные прилагательные с первым компонентом - числительным.

Например: двухрублевый, двенадцатирублевый, однодневный, тридцатидневный, шестисотвосьмидесятипятикилометровый и т.д. Мой компьютер подчеркнул как несуществующие два последних слова(?!). Поэкспериментируем дальше: одноногий, двуногий, трехногий, четырехногий, пятиногий… Компьютер уверенно подчеркнул предпоследнее слово, а "поколебавшись", и последнее.

Сколько же таких слов в принципе может встретиться в речи? И сколько их реально было употреблено за последние два века - приблизительно так оценивается возраст современного русского языка? Включать их все в словарь или нет? В Большом академическом словаре зафиксированы лишь некоторые из подобных образований.

Все слова конкретного живого языка сосчитать нельзя уже потому, что он ни одного дня не остается неизменным. Выходят из употребления одни слова или отдельные их значения, появляются новые, и зафиксировать каждый такой факт, конечно, невозможно, поскольку процесс этот постепенный и, как правило, неуловимый.

Итак, если говорить о каком-то определенном, ограниченном "участке" языка, то более или менее точное количество слов известно: уже названо число наиболее употребительных в разных стилях и жанрах, - около 40 тысяч (по данным "Частотного словаря русского языка" под ред. Л. Н. Засориной. М., 1977). Можно назвать также, к примеру, количество наиболее употребительных сокращений - около 18 тысяч (см.: Алексеев Д. И. и др. "Словарь сокращений русского языка". М., 1983). На фоне данных о лексических богатствах всего национального языка представляет интерес объем личного словника, или, как говорят лингвисты, объем активного словаря, то есть количество слов, употребляемых одним человеком. Для образованного "простого смертного" он оценивается в среднем в 5-10 тысяч слов.

Но и здесь есть свои вершины. Так, в "Словаре языка Пушкина" в 4-х томах (М., 1956-1961) зафиксирован непревзойденный пока показатель - приблизительно 24 тысячи. Только "Словарь языка В. И. Ленина", который долго готовился к изданию Институтом русского языка и по известным причинам так и не вышел в свет, по некоторым данным, должен был включать около 30 тысяч слов. Но сегодня, при отсутствии самого словаря, трудно судить, чего в этом обещанном рекорде было больше - гениальности или идеологии.

Имеются статистические характеристики и по многим другим локальным проявлениям. Сосчитать же абсолютно все слова общенародного современного русского языка никто не может - ни ученые, ни самый мощный компьютер. Потому-то языковеды и пришли к выводу: язык в количественном отношении неисчислим. опубликовано

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet

Сколько слов в русском языке и сколько слов в английском языке?

Угрожающие попытки "развенчать мифы о великом и могучем"

Хорошо известно, что словарный запас различных языков неодинаков. Лексикон цивилизованного человека может в десятки раз превышать словарный запас представителя какого-нибудь дикого племени Африки. Также понятно, что и в пределах одного и того же языка у разных носителей словарный запас сильно различается: у ребенка и взрослого, у дворника и профессора... В любом случае, ни у кого не возникает сомнений, что более обширный словарь всегда связан с запасом знаний и интеллектуальным превосходством. А теперь внимание: что бы вы подумали, если бы вам официально заявили, что наш русский язык - дикарский, содержит в пять раз меньше слов, чем английский? Конечно, возмущенно оспорили бы эту чушь! Однако подобное "научное мнение" неоднократно транслируется в СМИ. Это не может не настораживать.

Последний раз это утверждение прозвучало с телеэкранов в 2011 году. Но обсуждать и анализировать легче не телепередачи, а печатные материалы, с которыми легче ознакомиться (например, в интернете). Так, можно заглянуть в архив журнала "Наука и жизнь". В 6-м номере за 2009 год опубликована доктора филологических наук (!), некоего Милославского, под издевательским названием "Великий, могучий русский язык". В нем автор "развенчивает мифы" о русском языке. В частности, утверждается, что "по весьма огрубленным подсчетам, словари английского литературного языка содержат порядка 400 тыс.слов, немецкого - порядка 250 тысяч, русского - порядка 150 тысяч". Из чего предлагается сделать выводы о том, что "богатство русского языка - миф" (почти дословная цитата). Вообще, статья написана в духе самооплевывания, характерного для начала 90-х; меня даже несколько поразила ее анахроничность. Не говоря уж о полной ненаучности.

Автор даже не упомянул о сложностях и проблемах подсчета слов и вообще о проблеме возможности и уместности сколь-нибудь научного определения и сравнения словарного запаса целых языков. Считаю необходимым привести следующие возражения.

1) В разных культурах различны критерии "допуска" слов в литературный язык. В континентальной традиции господствует централизованное планирование, тогда как у англосаксов во всем стихия рынка (неформальный подход). Например, у французов лексика проходит строгую цензуру со стороны такого органа как Academie Francais (Академия французского языка). Она решает, какие слова принадлежат литературному французскому языку, а какие нет. В силу такой цензуры сложилась ситуация, когда считается, что во французском языке, со всей его богатейшей литературой, не более 150.000-200.000 слов. В английском же каждый может придумать слово и сразу ввести его в язык. Так, Шекспир писал, что придумал около 1,7 тыс.слов из своего писательского словаря в 21 тысячу слов. Это, кстати, огромное достижение для писателя, его превышает только наш Пушкин: 24 тыс.слов, абсолютный и непревзойденный индивидуальный рекорд активного словаря всех времен - см. "Словарь языка Пушкина" в 4-х томах (М., 1956-1961). Большинство же образованных европейцев активно используют не более 8-10 тыс.слов, а пассивно - 50 тыс. и более.

Очевидно, названные автором той статьи 150.000 русских слов - это слегка округленный объем широко известного Большого Академического словаря русского языка (БАС), который в издании 1970 года в 17 томах насчитывал 131 257 слов. А английские 400.000 - это, по-видимому, последние издания Оксфордского и Вебстера. Причем в предпоследних изданиях этих же английских словарей слов было в несколько раз меньше (конкретику можно посмотреть в интернете). Откуда же такой прирост и почему их словари содержат больше слов, чем наши? Первая причина - беззастенчивый подсчет архаизмов, которые современные англичане и американцы, конечно же, не знают. В английской филологической традиции лексикой современного английского языка считаются все слова со времен Шекспира (современника Ивана Грозного и Бориса Годунова). В российской же традиции вся допетровская, а с подачи знаменитого лексикографа Ушакова - и допушкинская лексика считается древне- или старорусской.

Вторая причина в том, что стали еще менее строгими критерии "приема" новых слов в язык. Подходы к английскому языку становятся всё более смелыми, появляющиеся в интернете оценки просто фантастичны. Так, агентство GLM (Global Language Monitor, сайт www.languagemonitor.com) рапортует о появлении... миллионного слова в английском языке! По тому, какое слово считается миллионным, сразу понятно, за какую свалку мусора они пытаются выдать английский язык: это "слово" Web 2.0! И это наряду с тем, что (the) web ("паутина") считается отдельным словом. Очевидно, Web 1.0 тоже где-то посчитали как отдельное слово! Более того, они не стесняются считать словами словосочетания: в качестве 1 000 001-го слова посчитано "financial tsunami" - "Финансовое цунами". В таком случае и в русском языке наряду со словами "финансовый(-ая,-ое)" и "цунами" есть слово "финансовое цунами", которое можно посчитать. Впрочем, пуристы, составлявшие БАС, вряд ли включили в него слово "цунами", поскольку это иностранное заимствование (об этом см. следующий пункт ниже).

2) Английский не только создает свои, но и весьма активно заимствует чужие слова из языков всего мира. Мы жалуемся на засилье английских заимствований, но тот слой научно-технической и деловой лексики, который проник в наш язык с падением железного занавеса, - это лишь жалкая горсточка по сравнению с активными заимствованиями, без всякого ложного стеснения производимыми английским языком. Еще со времен Вильгельма Завоевателя он наполовину французский. Получается, что мы заимствуем заимствованное! Или, образно говоря, перекупаем купленное. А теперь, когда миллионы людей в транснациональных компаниях общаются на английском, который для них неродной, возникают целые пласты лексики "китайского английского", "латиноамериканского английского", "японского английского". Эти пласты лексики относятся к так называемым окказионализмам .

Состояние русского языка по итогам ХХ века вызывает тревогу. Кажется, что наряду с депопуляцией страны происходит делексикация ее языка, обеднение словарного запаса. Это бросается в глаза особенно по контрасту с динамичным развитием русского языка в XIX веке и взрывной динамикой ряда европейских и азиатских языков в ХХ веке. В XIX веке русское языковое пространство быстро наполнялось, словарь Даля лопается от обилия слов, правда, и тогда уже обращенных скорей в прошлое, чем в будущее, — к старинным промыслам, ремеслам, вещам домотканого быта, к бытию человека в природе и сельском хозяйстве. Но также и нравственные, умственные явления представлены обильно: корней немного, но сколько производных, на один корень “добр” — около 200 слов! Густо разрослось, пышно, кажется, еще один век быстрого развития — и уплотнится население этой равнины, и станет весело от разнообразия лиц, голосов, смыслов.

Однако в ХХ веке пошел язык на убыль, вдвое-втрое, если не больше, поредела его крона, обломались ветви, и от многих корней остались черные пни, на которых еле держатся несколько веточек. Самое тревожное — что исконно русские корни в ХХ веке замедлили и даже прекратили рост, и многие ветви оказались вырубленными. У Даля в корневом гнезде -люб- приводятся около 150 слов, от “любиться” до “любощедрый”, от “любушка” до “любодейство” (сюда еще не входят приставочные образования). В четырехтомном Академическом словаре 1982 года — 41 слово.
Даже если учесть, что Академический словарь более нормативен по отбору слов, не может не настораживать, что корень “люб” за сто лет вообще не дал прироста: ни одного нового ветвления на этом словесном древе, быстро теряющем свою пышную крону. То же самое и с гнездом -добр-: из 200 слов осталось 56. Или вот корень “леп”, от которого дошли до нас слова: лепить, лепиться, лепка, лепнина, лепной, лепешка. Других бесприставочных слов, начинающихся с этого корня, в современных словарях нет. А у Даля: лепленье, леп, лепкий, лепковатый, лепкость, лепитель, лепщик, лепила, лепнуться, лепня, лепок, лепком, лепма, лепушка, лепа, лепеха, лепешица, лепеш, лепешник, лепешечник, лепешный, лепешечный, лепешковый, лепешковатый, лепёщатый, лепешить. Было у корня двадцать шесть веточек, осталось семь.

Во всех словарях русского языка советской эпохи, изданных на протяжении 70 лет, в общей сложности приводятся около 125 тысяч слов. Это очень мало для развитого языка, с великим литературным прошлым и, надо надеяться, большим будущим. Для сравнения: в Словаре В. Даля — 200 тыс. слов. В современном английском — примерно 750 тысяч слов: в третьем издании Вебстеровского (1961) — 450 тыс., в полном Оксфордском (1992) — 500 тыс., причем более половины слов в этих словарях не совпадают. В современном немецком языке, по разным подсчетам, от 185 до 300 тысяч слов.

Когда я спрашиваю своих филологически наблюдательных друзей, какими словами за последние годы обогатился русский язык, они начинают сыпать англицизмами. Нет, пожалуйста, с русскими корнями, — уточняю вопрос. Оживление быстро затухает, и с трудом из памяти извлекаются “озвучить”, “отморозок”, “беспредел”, “разборка”, “наезжать”, “париться” (“напрягаться”) и несколько других столь же неновых и в основном низкородных (блатных) слов, выскочивших из грязи в князи; список не меняется годами.
Между тем за пять лет нового века английский язык обогатился тысячами новых слов (а значит, и реалий, понятий, идей), созданных на его собственной корневой основе. Приведу несколько примеров, относящихся только к такой узкой области современной англо-американской культуры, как литературная деятельность: backstory (фактическая, документальная основа художественного вымысла); banalysis (банализ, банальный анализ); blog (блог, персональный сетевой дневник или форум); belligerati (писатели — сторонники войны и империализма); carnography (описание насилия); bibliotherapy (библиотерапия); fanfic (произведения, создаваемые на тему определенного фильма или телешоу его поклонниками); faxlore, xeroxlore (современный городской фольклор, распространяемый по факсу или на ксероксе); fictomercial (произведение, в которое писатель за плату вставляет наименования фирмы и ее продуктов); glurge (сентиментальная история, распространяемая по электронной почте); Internetese (сетеяз, язык сетевого общения)...

Если английский язык в течение ХХ века в несколько раз увеличил свой лексический запас, то русский язык скорее потерпел убытки и в настоящее время насчитывает, по самым щедрым оценкам, не более 150 тыс. лексических единиц.
Новейший “Большой академический словарь русского языка”, первый том которого выпущен в 2005 году петербургским Институтом лингвистических исследований РАН, рассчитан на 20 томов, долгие годы подготовки и издания. В него предполагается включить всего 150 тысяч слов — и это с учетом всего того, что принесли в язык послесоветские годы.

При этом следует признать, что в словарях русского языка огромное число “дутых” единиц — суффиксальных образований скорее словоизменительного, чем словообразовательного порядка. Как ни горько в этом признаться, представление о лексическом богатстве русского языка во многом основано на уменьшительных суффиксах, которые утраивают, а часто даже и упятеряют количество существительных, официально числимых в словарях.

— филолог, философ, культуролог, эссеист. С 1990 г. профессор теории культуры, русской и сравнительной литературы университета Эмори (Атланта, США). Член Союза писателей (с 1978 г.), Пен-клуба и Академии российской современной словесности. Автор 16 книг и около 500 статей и эссе, переведенных на 14 иностранных языков, в том числе “Философия возможного” (СПб, 2001), “Знак пробела. О будущем гуманитарных наук” (М., 2004), “Постмодерн в русской литературе” (М., 2005), “Все эссе”, в 2 тт. (Екатеринбург, 2005). Автор сетевых проектов “ИнтеЛнет”, “Книга книг”, “Дар слова. Проективный словарь русского языка” и “Веер будущностей. Техно-гуманитарный вестник”. Лауреат премий Андрея Белого (СПб., 1991) и “Liberty” (Нью-Йорк, 2000) за вклад в российско-американскую культуру.

Этот пост размещен также на